Не верите? Словом убить можно веру...
суббота, 15 августа 2009
Не верите? Словом убить можно веру...
Чуточку стало по-лучше... Спасибо маме, и ещё одному человечку, подававшему свой голос... Хрен им всем, я до понедельника обязательно выздоровею!
четверг, 13 августа 2009
Не верите? Словом убить можно веру...
Вот и доигралась... Всю неделю себя чувствовала плохо, а сегодня пришлав на работу и потеряла сознавние. Очнулась уже дома. Сказали что с работы привезли. Температура 40.2 была.
Всё болело и ужасно хотелось пить. Сейчас сбили температуру до 38.0. Но всё равно не могу никак оклематься. Никогда ещёне чувствовала себя такой беспомощной...
Всё болело и ужасно хотелось пить. Сейчас сбили температуру до 38.0. Но всё равно не могу никак оклематься. Никогда ещёне чувствовала себя такой беспомощной...
вторник, 11 августа 2009
Не верите? Словом убить можно веру...
Сегодня приснился очень странный сон.
Как будто я где-то на лесной поляне сижу в траве. Высокой и густой траве. Совершенно голая. Я очень хочу есть. А из еды у меня только яблоко. Руки меня почти не слушаются. Вернее это вообще не мои руки. Странные и серые. С усилием я подношу ко рту яблоко. А оно чёрное. На вкус очень горькое как хинин и противное как уголь. Но я всё равно его ем. Потому что хочу есть. А потом у меня резко заболел живот и я проснулась. Жуть какая-то... Воть...
Как будто я где-то на лесной поляне сижу в траве. Высокой и густой траве. Совершенно голая. Я очень хочу есть. А из еды у меня только яблоко. Руки меня почти не слушаются. Вернее это вообще не мои руки. Странные и серые. С усилием я подношу ко рту яблоко. А оно чёрное. На вкус очень горькое как хинин и противное как уголь. Но я всё равно его ем. Потому что хочу есть. А потом у меня резко заболел живот и я проснулась. Жуть какая-то... Воть...
понедельник, 10 августа 2009
Не верите? Словом убить можно веру...
Весь день трясет и знобит... Болят суставы и всё тело...одновременно хочется есть , пить и тошнить...вроде бы температура есть тожде... Сердце ходит ходуном... а ещё хочется кофе...
суббота, 08 августа 2009
Не верите? Словом убить можно веру...
Не верите? Словом убить можно веру...
Чуть улучшила дизайн...
09:01
Доступ к записи ограничен
Не верите? Словом убить можно веру...
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Не верите? Словом убить можно веру...
Огромный менареспект тому человеку, который это всё сделал. Очень красивое и позитивное видео.
Не верите? Словом убить можно веру...
Я прошла "Тест на определение словарного запаса"
| ВАШ СЛОВАРНЫЙ ЗАПАС - Результаты теста | |
 | |
| Ваш словарный запас на высоком уровне! Великолепный результат. Вы ответили правильно на 25 вопросов из 35! Поздравляем! | |
Мне жутко стыдно...
Не верите? Словом убить можно веру...
Прошу простить за поздний час, но раньше я не смог.
И даже здесь я, в сущности, недолго - видит Бог.
Проделав путь по пустырю, не поднимая ног,
Твой дом нашёл я, стало быть, случайно,
Шагнув без разрешенья на порог,
Когда в ночи зажглись огни Самайна (x 3)
Зажглись огни холодного Самайна.
Следы на выпавшем снегу читает дровосек.
Его колотит, как всегда, когда он видит снег.
Идёт зима без дураков. Спасайся, человек,
Не созданный для зимнего молчанья,
Когда всю ночь в переплетеньи век
Горят огни холодного Самайна (х 3)
Горят огни холодного Самайна.
И вот в натопленном амбаре сели старики.
Дымятся трубки в их руках, мерцают угольки.
Крепки засовы на дверях, железные крюки
Не подпускают к дому племя Каина.
Ты мне не рада? Не подашь руки,
Когда в ночи горят огни Самайна (х 3)
Горят огни холодного Самайна.
Я не разбойник, не мертвец, я просто пешеход.
Меня у этого окна давно никто не ждёт.
Железный нож в твоей руке дымится и течёт.
Мне жаль, что всё закончится печально.
Мне правда жаль. Взгляни на небосвод -
Пока ещё видны огни Самайна (х 3)
Видны огни холодного Самайна.
И даже здесь я, в сущности, недолго - видит Бог.
Проделав путь по пустырю, не поднимая ног,
Твой дом нашёл я, стало быть, случайно,
Шагнув без разрешенья на порог,
Когда в ночи зажглись огни Самайна (x 3)
Зажглись огни холодного Самайна.
Следы на выпавшем снегу читает дровосек.
Его колотит, как всегда, когда он видит снег.
Идёт зима без дураков. Спасайся, человек,
Не созданный для зимнего молчанья,
Когда всю ночь в переплетеньи век
Горят огни холодного Самайна (х 3)
Горят огни холодного Самайна.
И вот в натопленном амбаре сели старики.
Дымятся трубки в их руках, мерцают угольки.
Крепки засовы на дверях, железные крюки
Не подпускают к дому племя Каина.
Ты мне не рада? Не подашь руки,
Когда в ночи горят огни Самайна (х 3)
Горят огни холодного Самайна.
Я не разбойник, не мертвец, я просто пешеход.
Меня у этого окна давно никто не ждёт.
Железный нож в твоей руке дымится и течёт.
Мне жаль, что всё закончится печально.
Мне правда жаль. Взгляни на небосвод -
Пока ещё видны огни Самайна (х 3)
Видны огни холодного Самайна.
Не верите? Словом убить можно веру...
Ты знаешь - похоже, опять нашла меня беда,
Я ее отвести не сумела.
Ты слышишь - меня заливает песня, как вода,
Сквозь перила ажурные тела.
Неважно - крыло ли из арфы, арфа из крыла,
Песня тянет ночами суставы.
Она, словно кровь, солона и так тепла,
И в покое меня не оставит.
Она просыпается в объятиях чужих,
Без стыда притворяется мною;
Она оторвется и взлетит, но, чтобы жить,
Заберет мою душу с собою.
Нет покоя днем, не уснуть мне ночью, я
Превращаюсь в дикий сад,
Где по венам да по позвоночнику
Вьется песня-виноград.
Зелены мои дни, белы мои ночи, и
Пахнет травами сладкий яд,
И по венам да по позвоночнику
Вьется песня-виноград,
Пряжу тянет шелкопряд.
Я ее отвести не сумела.
Ты слышишь - меня заливает песня, как вода,
Сквозь перила ажурные тела.
Неважно - крыло ли из арфы, арфа из крыла,
Песня тянет ночами суставы.
Она, словно кровь, солона и так тепла,
И в покое меня не оставит.
Она просыпается в объятиях чужих,
Без стыда притворяется мною;
Она оторвется и взлетит, но, чтобы жить,
Заберет мою душу с собою.
Нет покоя днем, не уснуть мне ночью, я
Превращаюсь в дикий сад,
Где по венам да по позвоночнику
Вьется песня-виноград.
Зелены мои дни, белы мои ночи, и
Пахнет травами сладкий яд,
И по венам да по позвоночнику
Вьется песня-виноград,
Пряжу тянет шелкопряд.
Не верите? Словом убить можно веру...
Солнце, скажи, зачем мне свет - ушел мой милый вчера.
Молчи, бубенец резной луны в моих зеленых лугах.
Ах, позвала его наверх с собою женщина из серебра
Одним кивком головы и о двух расписных рогах.
Верни мне душу мою, о душа двурогой горы!
Какая жертва мила твоей короне вершин?
Я дам быка, чьи рога изогнуты и остры
Как серп, которым снимаешь ты жатву наших мужчин.
Горе-гора, солнце-луна, милый ушел вчера.
Будет жена из серебра, изогнута и остра.
Я все пряла, я не спала, я коротала ночь до утра
Ты тоже пряха, горе-гора, я буду тебе сестра.
Я все пряла, я не спала за прялкой с вечера до утра
Стригли овец небесных в тишине два лезвия ледяных
Клочья на черном гребне скал, ты тоже пряха, гора
Сшила бы платье ему, чтоб не мерз в объятьях твоих.
А если я не дождусь и умру до срока, гора
Стану я ангелом тьмы да под серебристым крылом.
Льдистым изгибом пера, тебе я буду сестра
И вечно стоять смогу я за правым его плечом.
Дай мне быка – золотые рога, поступь его тверда.
Что мне рука вместо крыла из голубого льда?
По вечерам в небе одна нежные ты облака ткала
Горе-гора, солнце-луна, милый ушел вчера.
Молчи, бубенец резной луны в моих зеленых лугах.
Ах, позвала его наверх с собою женщина из серебра
Одним кивком головы и о двух расписных рогах.
Верни мне душу мою, о душа двурогой горы!
Какая жертва мила твоей короне вершин?
Я дам быка, чьи рога изогнуты и остры
Как серп, которым снимаешь ты жатву наших мужчин.
Горе-гора, солнце-луна, милый ушел вчера.
Будет жена из серебра, изогнута и остра.
Я все пряла, я не спала, я коротала ночь до утра
Ты тоже пряха, горе-гора, я буду тебе сестра.
Я все пряла, я не спала за прялкой с вечера до утра
Стригли овец небесных в тишине два лезвия ледяных
Клочья на черном гребне скал, ты тоже пряха, гора
Сшила бы платье ему, чтоб не мерз в объятьях твоих.
А если я не дождусь и умру до срока, гора
Стану я ангелом тьмы да под серебристым крылом.
Льдистым изгибом пера, тебе я буду сестра
И вечно стоять смогу я за правым его плечом.
Дай мне быка – золотые рога, поступь его тверда.
Что мне рука вместо крыла из голубого льда?
По вечерам в небе одна нежные ты облака ткала
Горе-гора, солнце-луна, милый ушел вчера.
Не верите? Словом убить можно веру...
Всё было как всегда… Безмерная усталость после сражения за замки. Страшная битва прошедшая вчера давала о себе знать. Епископ Берта мрачно размышляла, лёжа на кровати в своей комнате замка. Замка принадлежавшего гильдии Рекс Тим. Королевской команде, так её ещё называли…
Берта вздрогнула от неожиданности, когда в комнату их семьи ворвался Пурга, гороподобный паладин, особо приближенный её гильдмастера.
-Берта! Она умирает! – в глазах паладина плескалось море отчаяния.
-Кто – она? – переспросила Берта и внезапно поняла. – Бегом к ней!
Едва набросив на свои ноги модные сандалии, совсем недавно подаренные ей согильдийцем, на запоздалую свадьбу, Берта выскочила следом за Пургой.
В бешенном беге наверх, она успела крикнуть по дороге несколько слов своему новоиспечённому мужу и кузине. Краем глаза Берта увидела как они неспешно отправились за ней.
В просторных палатах гильдмастера уже находился её преданный сталкер Экзешка, и многоликий паладин АлексВ. Сладость лежала на огромной двуспальной кровати, укрытая одеялом и невидяще смотревшая в потолок.
-Вот… - Пурга махнул рукой в стальной перчатке и отвернулся. Паладин нервно кусал губы.
-Что произошло? – поинтересовалась Берта.
- Ничего… - подал голос Экзешка. – Она просто устала… очень устала жить… Слишком большая ответственность.
Берта подошло поближе к Сладости, и положила ладонь на лоб этой властной женщины. Лоб её гильдмастера был почти ледяным. Несмотря на это, епископ ещё дышала. Неглубко и прерывисто, но чувствовалось, что жизнь её вот-вот покинет. Берта засмотрелась на красивое и правильное лицо Сладости. Женщина выглядела очень молодой, моложе Берты, хотя та прекрасно знала, что гильдмастер намного её старше. Но даже тут Берта чувствовала её властную ауру. Ауру харизмы, зажигающую их гильдию.
В дверях залы появились Алекс Грек, Хакури и Сиалринг. Ступив пару шагов, они застыли, увидев состояние гильдмастера.
-Надеюсь с ней всё в порядке? – с надеждой прошептала Хакури.
Экзешка с укором покачал головой, а Пурга отвернулся. Сиалринг с холодной расчётливостью задал тот невысказанный вопрос, что витал в воздухе.
-Что тогда будем делать дальше? – епископ внимательно смотрел на присутствующих. Все подавленно молчали. Тогда епископ продолжил. – Я предлагаю всем не разбредаться по различным гильдиям, идти вместе в одну какую-нибудь. Вот, например…
-Никто… никуда… не пойдёт… - медленно произнесла Берта стоя на коленях рядом с ложем гильдмавстера.
-Что, простите? – переспросил Сиалринг.
-Все останутся в гильдии. Кто захочет… - ответила Берта, глядя своими синими глазами в холодные, небесно-голубые глаза гильдмастера. Такие кристально-чистые глаза бывают только у киллеров, фанатиков и святых.
-Верно! – рыкнул позади паладин Алекс Грек. – Я Рекс, Бафомёт вас побери! И буду тут, пока есть гильдия!
-Предлагаете ждать возвращения Гагазета? – подал голос угрюмо молчавший АлексВ.
Берта покачала головой. В возвращение таинственно исчезнувшего легендарного паладина даже ей верилось с трудом.
-Шоу должно продолжаться… - ответила Берта. – Мы должны теперь заниматься гильдией… Если ещё хотим гордо называться Рексами.
-Нет, можно же как-то попробовать помочь Сладости! – вскричал Пурга, оборачиваясь к остальным присутствующим. Берта впервые увидела на лице отважного паладина крупные слёзы. – Она же ведь может ещё жить! Надо же как-то попытаться!
-Пурга, успокойся. – взял за плечо паладина Экзешка. – Ей с каждым разом было всё хуже и хуже. Каждое сражение давалось ей всё тяжелее и тяжелее. А вчерашнее её просто добило…
-Не верю! – Отвернулся Пурга к окну, за которым в Пронтере начинался дождь. - Я не хочу верить…
-Шоу должно продолжаться… - криво усмехнулась Берта. – Сейчас просто возьмём себя в руки и…
Экзешка и Алекс Грек подняли на неё взгляд.
-АлексВ, ты имеешь доступ к казне и прочему, поговори с Хакури о закупках на ЭТУ тему. – Берта резко распрямилась, и подмигнула паладину. – Дорогой, я бы попросила тебя помочь в вопросах варки Хакури и Бутончику. Сиалринг, ты с Хакури будешь заниматься добычей редких вещей, как ты и предлагал раньше. Экзешка, на тебя мы потом перепишем главенство гильдии, для возможного призыва согильдийцев. Пурга, ты знаешь сражения лучше всего. Будешь командовать во время сражений.
-Я … Я не могу… - слабо начал сопротивляться паладин.
-Тогда найдёшь того, кто сможет! – закончила Берта.
-А что будешь делать ты? – осторожно спросил Экзешка.
-Помогать всем вам сразу. – улыбнулась рыжеволосая епископ. – Мы справимся! Мы напишем новую сказку, и в неё поверят многие!
Словно из-ниоткуда в руках у Берты появился карандаш. Она, улыбнувшись, сделала вид что пишет в воздухе. Окружавших её людей охватило чувство надежды.
Берта вздрогнула от неожиданности, когда в комнату их семьи ворвался Пурга, гороподобный паладин, особо приближенный её гильдмастера.
-Берта! Она умирает! – в глазах паладина плескалось море отчаяния.
-Кто – она? – переспросила Берта и внезапно поняла. – Бегом к ней!
Едва набросив на свои ноги модные сандалии, совсем недавно подаренные ей согильдийцем, на запоздалую свадьбу, Берта выскочила следом за Пургой.
В бешенном беге наверх, она успела крикнуть по дороге несколько слов своему новоиспечённому мужу и кузине. Краем глаза Берта увидела как они неспешно отправились за ней.
В просторных палатах гильдмастера уже находился её преданный сталкер Экзешка, и многоликий паладин АлексВ. Сладость лежала на огромной двуспальной кровати, укрытая одеялом и невидяще смотревшая в потолок.
-Вот… - Пурга махнул рукой в стальной перчатке и отвернулся. Паладин нервно кусал губы.
-Что произошло? – поинтересовалась Берта.
- Ничего… - подал голос Экзешка. – Она просто устала… очень устала жить… Слишком большая ответственность.
Берта подошло поближе к Сладости, и положила ладонь на лоб этой властной женщины. Лоб её гильдмастера был почти ледяным. Несмотря на это, епископ ещё дышала. Неглубко и прерывисто, но чувствовалось, что жизнь её вот-вот покинет. Берта засмотрелась на красивое и правильное лицо Сладости. Женщина выглядела очень молодой, моложе Берты, хотя та прекрасно знала, что гильдмастер намного её старше. Но даже тут Берта чувствовала её властную ауру. Ауру харизмы, зажигающую их гильдию.
В дверях залы появились Алекс Грек, Хакури и Сиалринг. Ступив пару шагов, они застыли, увидев состояние гильдмастера.
-Надеюсь с ней всё в порядке? – с надеждой прошептала Хакури.
Экзешка с укором покачал головой, а Пурга отвернулся. Сиалринг с холодной расчётливостью задал тот невысказанный вопрос, что витал в воздухе.
-Что тогда будем делать дальше? – епископ внимательно смотрел на присутствующих. Все подавленно молчали. Тогда епископ продолжил. – Я предлагаю всем не разбредаться по различным гильдиям, идти вместе в одну какую-нибудь. Вот, например…
-Никто… никуда… не пойдёт… - медленно произнесла Берта стоя на коленях рядом с ложем гильдмавстера.
-Что, простите? – переспросил Сиалринг.
-Все останутся в гильдии. Кто захочет… - ответила Берта, глядя своими синими глазами в холодные, небесно-голубые глаза гильдмастера. Такие кристально-чистые глаза бывают только у киллеров, фанатиков и святых.
-Верно! – рыкнул позади паладин Алекс Грек. – Я Рекс, Бафомёт вас побери! И буду тут, пока есть гильдия!
-Предлагаете ждать возвращения Гагазета? – подал голос угрюмо молчавший АлексВ.
Берта покачала головой. В возвращение таинственно исчезнувшего легендарного паладина даже ей верилось с трудом.
-Шоу должно продолжаться… - ответила Берта. – Мы должны теперь заниматься гильдией… Если ещё хотим гордо называться Рексами.
-Нет, можно же как-то попробовать помочь Сладости! – вскричал Пурга, оборачиваясь к остальным присутствующим. Берта впервые увидела на лице отважного паладина крупные слёзы. – Она же ведь может ещё жить! Надо же как-то попытаться!
-Пурга, успокойся. – взял за плечо паладина Экзешка. – Ей с каждым разом было всё хуже и хуже. Каждое сражение давалось ей всё тяжелее и тяжелее. А вчерашнее её просто добило…
-Не верю! – Отвернулся Пурга к окну, за которым в Пронтере начинался дождь. - Я не хочу верить…
-Шоу должно продолжаться… - криво усмехнулась Берта. – Сейчас просто возьмём себя в руки и…
Экзешка и Алекс Грек подняли на неё взгляд.
-АлексВ, ты имеешь доступ к казне и прочему, поговори с Хакури о закупках на ЭТУ тему. – Берта резко распрямилась, и подмигнула паладину. – Дорогой, я бы попросила тебя помочь в вопросах варки Хакури и Бутончику. Сиалринг, ты с Хакури будешь заниматься добычей редких вещей, как ты и предлагал раньше. Экзешка, на тебя мы потом перепишем главенство гильдии, для возможного призыва согильдийцев. Пурга, ты знаешь сражения лучше всего. Будешь командовать во время сражений.
-Я … Я не могу… - слабо начал сопротивляться паладин.
-Тогда найдёшь того, кто сможет! – закончила Берта.
-А что будешь делать ты? – осторожно спросил Экзешка.
-Помогать всем вам сразу. – улыбнулась рыжеволосая епископ. – Мы справимся! Мы напишем новую сказку, и в неё поверят многие!
Словно из-ниоткуда в руках у Берты появился карандаш. Она, улыбнувшись, сделала вид что пишет в воздухе. Окружавших её людей охватило чувство надежды.
Не верите? Словом убить можно веру...
опять играла в "случайку" - поиск по дневникам с корейским рандомом... забавно, но ничего интересного сегодня не нашла.
Состояние какое-то непонятное...
Состояние какое-то непонятное...
пятница, 07 августа 2009
Не верите? Словом убить можно веру...
Ещё раз убеждаюсь что увлечение БЖД - это заменитель любви. Куклами увлекаешься только когда нет никаких чувств. Тогда всю любовь и нежность даришь им... заботишься о них... и даже иногда кажется что они отвечают.. Но это глупость, верно? Мы себя просто обманываем, надеясь на то что фарфор или пластик лучше живых людей.
А когда у нас кто-то появляется мы с лёгкостью ставим на полку все свои куклы. И всю любовь дарим тому единственному человеку, что появляется в нашей жизни. Но когда мы теряемся.... Когда угасают чувства то мы опять достаём с полки забытых кукол, отряхиваем с них пыть, расчёсываем волосы, и начинаем в них играть.
Злые, обиженные и одинокие.
А когда у нас кто-то появляется мы с лёгкостью ставим на полку все свои куклы. И всю любовь дарим тому единственному человеку, что появляется в нашей жизни. Но когда мы теряемся.... Когда угасают чувства то мы опять достаём с полки забытых кукол, отряхиваем с них пыть, расчёсываем волосы, и начинаем в них играть.
Злые, обиженные и одинокие.
Не верите? Словом убить можно веру...
Миниатюрная, рыжеволосая девушка-алхимик радостно шла по грязным улицам шахтерского городка Эйнбёха. Закатное солнце ласково озаряло её бледное округлое личико, сверкало своими бликами в больших и прозрачных изумрудно-зелёных глазах. Тёплый ветер обдувал её изящную фигурку, облаченную в черную тунику с двумя небольшими нагрудными чашечками. Дублёный плащ с меховой оторочкой развевался при каждом порыве горячего вечернего фена. На поясе, помимо колец, к которым сзади крепилась тележка, спокойно катящаяся за алхимиком, ещё висел небольшой тонкий меч, с золоченой рукоятью. Один из тех странных магических мечей, что позволяли пользоваться заклинаниями магов. Рядом, тихо шурша своими ложноножками, плавно полз её полупрозрачный гомункул-ванилмирт.
После того как её кузина переехала в этот небольшой городок, и открыла тут книжный магазин, Вариэль, так звали эту молодую девушку, стала чаще бывать в Республике Шварцвальд, в гостях у сестры . А сейчас, она возвращалась из маленького книжного магазинчика её двоюродной сестры к вокзалу, где уже вскорости отходил последний сегодня поезд на Эйнброх.
Уже показались из-за поворота высокие ступени вокзала Эйнбёха, и Вариэль прибавила шагу, стараясь поспеть на отправку поезда. Но тут из-за угла на неё свалился старик. Старик упал на девушку свалив её с ног и лежал еле дыша.
-Господи! – испуганно воскликнула Вариэль осторожно тормоша за плечо лежащего на её ногах старика. – Вам плохо?
-Мне было ещё хуже, когда ты бросил нас в том проклятом забое! – промычал старик поднимая свою седую голову. В лицо Вариэль пахнуло жутким букетом дешевых вин. Мужчина был вдребезги пьян. – Оставил умирать меня, Отто, Марка, и Клауса. Думал мы сдохнем там? Но я выжил! Выжил!
-Вы наверное меня с кем-то путаете? – осторожно попыталась вытянуть ноги из-под показавшегося ей безумным пьяницы.
-Нет! - продолжал старик. – Я запомнил тебя навсегда! Я поклялся отомстить тебе, Шинокас!
Вариэль едва успела убрать в сторону ноги, как пьяницу начало тошнить. Мужчину рвало долго и мучительно, согнув пополам. Вариэль встала и потрясла за плечо его.
-Может вам, помочь? – спросила девушка, и недожидаясь ответа приподняла мужчину и положила его в свою тележку. С усилием взявшись за ручки тележки, она медленно потащила старика к ближайшему трактиру.
Видя её усилия, стоявший в дверях хозяин трактира торопливо спустился к ней, и помог дотянуть тележку. Вариэль тяжело дыша, вытирала пот со своего раскрасневшегося лица. Хозяин трактира внимательно вгляделся в лицо старика, и презрительно хмыкнув, бесцеремонно спихнул его на мостовую из тележки. И быстро зашел в трактир.
-Эй! – возмущённо крикнула Вариэль. Но хозяин вышел уже с ведром холодной воды. Размахнувшись, он вылил ведро на неподвижно лежащего старика.
-Не переживайте. Он очнется. – хмуро ответил хозяин, толкая ногой старика. – Он всегда тут валяется, напившись в дрова.
-И где же искать этого Шинокаса? – задумчиво протянула Вариэль присев на лавку в Эйнброхе. Стоявший рядом мужчина встрепенулся.
-Шинокас? Вы сказали Шинокас, блаубен фройляйн. – Ласково улыбнулся кузнец. – Майн либен пуппе покинул меня. Он сейчас в Отеле Эйнброха, от кого-то прячется.
- Ох, спасибо, господин… эээ… - обрадованно вскочила Вариэль на ноги.
-Уве Кляйн, я хозяин местной харчевни. - ответил мужчина. Жеманно поправив волосы , мужчина поклонился. Вариэль обрадовано поспешила к Отелю Эйнброха.
Буквально в холле отеля Вариэль натолкнулась на мужчину, похожего на того, чьи приметы описывал ей старый пьяница Бундекер.
-Здравствуйте, вы Шинокас? – вежливо спросила Вариэль стоящего перед ней мужчину.
-Вы наверное ошиблись? – на лице мужчины отразилось явное неудовольствие. – Я Хаим Фишмал. Торговец из Альберты.
-Но вы так похожи на Шинокаса. – Протянула Вариэль.
- Да нет же! Я вообще в Шварцвальде недавно. Я из Альберты. – закатил глаза к потолку мужчина.
-Но вы ведь Шинокас! Вас знает старик Хайкман! – топнула ногой Вариэль.
-Я Хаим Фишман! – разозлился мужчина. – И я не знаю никакого Бундекера Хайкма…
Мужчина осекся и замолчал. Вариэль победно улыбнулась. Мужчина вымученно пожал плечами.
-Проклятье, я сам себя выдал… Ладно… Можете меня убить, вы ведь за этим пришли.
-Нет, конечно! – заверила его Вариэль. – Я просто пообещала Хайкману найти вас.
-Слава Одину. – перевёл дух мужчина. – А то я уж подумал вы из Рекенбер. Они бы меня точно убили.
-Рекенбер? А что это? – удивлённо спросила Вариэль.
-Счастливая… Не знаете про Рекенбер. - улыбнулся Шинокас. – Рекенбер – это крупнейшая корпорация в Шварцвальде. Ей принадлежит многое. Я сам работал на них. Это они мне приказали взорвать тот забой с рабочими. Они мне пообещали много денег. Я купился. Да, я был молодым дураком. А потом я узнал почему Рекенбер приказала взорвать тот забой в Эйнбёхе.
-Почему? – полюбопытствовала алхимик.
-В том забое была найдена новая руда. Очень интересный и не обычный минерал. Его назвали Сердце Имира. Это объявили секретом Корпорации. И заставили замолчать всех. Ну, или почти всех. Остался только я…
Аэропорт Лайтхазен как всегда встречал своим мрачным гостеприимством. Его так и хотелось покинуть по скорее. По пути на выход в город, Вариэль прихватила пару брошюр, рекламирующих отели Лайтхазена.
Медленно идя по белым улицам Лайтхазена, Вариэль смотрела на вывески и переводила шварцвальдские названия. Её гомункул лениво лежал в тележке, которая весело катилась следом за девушкой-алхимиком. Смотря по сторонам, Вариэль почувствовала как её грубо толкнул плечом невысокий щуплый паренёк, в нестираной белой майке и залатанных чёрных брюках.
-Берюмт. – пробормотал белобрысый парнишка, и пошел дальше.
-Да ничего. – пробормотала алхимик, но тут её ванилмирт стрелой выпрыгнул из тележки. Выпрыгнул, и приземлился на спину парнишки, крепко-накрепко придавив его своим весом.
-Химарь! Фу! – прикрикнула Вариэль на гомункула. Но вдруг увидела в руке у парнишки свой кошелёк. И возмущённо прикрикнула на парнишку. – Так ты украл мой кошелёк?!
-Найн фройляйн! Не надо полицей! – взмолился парнишка. – Я не трогать ваш кошелёк! Она лежать на низу. Я подбираль его. Я честная торговать зельями.
-Какими зельями? – Вариэль с любопытством отогнала гомункула, давая парнишке возможность встать.
- Вот! – парнишка протянул вместе с кошельком Вариэль и одну странную бутылочку с прозрачной жидкостью.
Пока Вариэль удивлённо рассматривала бутылочку на свет, парнишка достал из кармана потрёпанных брюк точно такую же и выпил её содержимое. Через секунду его движения были почти незаметны, и он с невероятной скоростью бросился бежать прочь. Рядом с девушкой остался только его крик : “Ауфидерзейн, думме!”
Вариэль шла по улице Розенкранцера, к отелю “Ритц”, всё ещё удивляясь прыткости и находчивости того белобрысого воришки. Её внимание привлекла группа мужчин, которая что-то активно обсуждала. Вариэль уже хотела пройти мимо, как до её ушей долетело “…Рекенбер…”. Вариэль замедлила шаг, и сделав вид что прошла мимо, спряталась за углом и принялась слушать разговор.
Одного из них, видимо главного, все называли Гольштейн. Он всем давал странные задания – то проследить за каким-то человеком, то просто найти и переписать в библиотеке-такой-то документ. Однако везде слышалось это название – Рекенбер. Рекенбер и Регенширм. Вдрег Вариэль увидела над собой тень и почувствовала как ей грубо толкнули вперёд, и ловко подсекнув ноги, уложили на мостовую.
-Гольштейн, у нас гости! – услышала Вариэль лёжа ничком на мостовой, придавленная чьей-то ногой. – Она подслушивала, как пить дать! Похоже она рун-мидгарка…
Вариэль приподняла голову и увидела мужчину в синей безрукавке, который присел перед ней на корточки.
-Ну что, госпожа шпионка? – насмешливо улыбнулся мужчина, и Вариэль по голосу узнала Гольштейна.
-Я не шпионка. – злобно пробурчала Вариэль, делая попытку встать, но чья-то нога надёжно держала её, прижав к мостовой. – Мне просто было любопытно. Я ничего не слышала толком. К тому же я всё забуду скоро.
-Конечно, забудете… - кивнул мужчина и вынул из кармана пузырёк с синей жидкостью. – Вот вариант – я вам даю эту жидкость, и вы забываете всё. Даже как дышать.
Гольштейн вынул из кармана второй пузырёк. На этот раз уже с красной жидкостью.
-Но есть и второй вариант. Я вам даю вот это зелье. И у вас ровно неделя, что бы выполнить наше задание. Прежде чем забудете, как дышать. Если выполните – мы вам дадим противоядие. Если нет – то нет.
Вариэль рукой осторожно нащупала на поясе эмбрион гомункула. Ей осталось только высвободить Химаря. Но Гольштейн устало взмахнул рукой:
-Заставьте её это выпить.
Вариэль почувствовала как со всех сторон её схватили сильные руки, и подняли её сопротивляющуюся голову. Гольштейн ножом расжал ей её сжатые зубы и влил в рот несколько глотков красной жидкости. Кто-то зажал девушке нос. Вариэль спустя минуту проглотила зелье и тяжело задышала судорожно хватая ртом воздух.
-Отлично. – казалось, Гольштейн был доволен. – Постарайтесь в течении недели принести мне бланки эксперимента, металлические бирки и кусочек Сердца Имира.
-Сердца Имира? – не поверила своим ушам Вариэль и потеряла сознание…
Очнулась алхимик за городом. В руке у неё была карточка члена Тайного Клуба. Начинался дождь…
После того как её кузина переехала в этот небольшой городок, и открыла тут книжный магазин, Вариэль, так звали эту молодую девушку, стала чаще бывать в Республике Шварцвальд, в гостях у сестры . А сейчас, она возвращалась из маленького книжного магазинчика её двоюродной сестры к вокзалу, где уже вскорости отходил последний сегодня поезд на Эйнброх.
Уже показались из-за поворота высокие ступени вокзала Эйнбёха, и Вариэль прибавила шагу, стараясь поспеть на отправку поезда. Но тут из-за угла на неё свалился старик. Старик упал на девушку свалив её с ног и лежал еле дыша.
-Господи! – испуганно воскликнула Вариэль осторожно тормоша за плечо лежащего на её ногах старика. – Вам плохо?
-Мне было ещё хуже, когда ты бросил нас в том проклятом забое! – промычал старик поднимая свою седую голову. В лицо Вариэль пахнуло жутким букетом дешевых вин. Мужчина был вдребезги пьян. – Оставил умирать меня, Отто, Марка, и Клауса. Думал мы сдохнем там? Но я выжил! Выжил!
-Вы наверное меня с кем-то путаете? – осторожно попыталась вытянуть ноги из-под показавшегося ей безумным пьяницы.
-Нет! - продолжал старик. – Я запомнил тебя навсегда! Я поклялся отомстить тебе, Шинокас!
Вариэль едва успела убрать в сторону ноги, как пьяницу начало тошнить. Мужчину рвало долго и мучительно, согнув пополам. Вариэль встала и потрясла за плечо его.
-Может вам, помочь? – спросила девушка, и недожидаясь ответа приподняла мужчину и положила его в свою тележку. С усилием взявшись за ручки тележки, она медленно потащила старика к ближайшему трактиру.
Видя её усилия, стоявший в дверях хозяин трактира торопливо спустился к ней, и помог дотянуть тележку. Вариэль тяжело дыша, вытирала пот со своего раскрасневшегося лица. Хозяин трактира внимательно вгляделся в лицо старика, и презрительно хмыкнув, бесцеремонно спихнул его на мостовую из тележки. И быстро зашел в трактир.
-Эй! – возмущённо крикнула Вариэль. Но хозяин вышел уже с ведром холодной воды. Размахнувшись, он вылил ведро на неподвижно лежащего старика.
-Не переживайте. Он очнется. – хмуро ответил хозяин, толкая ногой старика. – Он всегда тут валяется, напившись в дрова.
-И где же искать этого Шинокаса? – задумчиво протянула Вариэль присев на лавку в Эйнброхе. Стоявший рядом мужчина встрепенулся.
-Шинокас? Вы сказали Шинокас, блаубен фройляйн. – Ласково улыбнулся кузнец. – Майн либен пуппе покинул меня. Он сейчас в Отеле Эйнброха, от кого-то прячется.
- Ох, спасибо, господин… эээ… - обрадованно вскочила Вариэль на ноги.
-Уве Кляйн, я хозяин местной харчевни. - ответил мужчина. Жеманно поправив волосы , мужчина поклонился. Вариэль обрадовано поспешила к Отелю Эйнброха.
Буквально в холле отеля Вариэль натолкнулась на мужчину, похожего на того, чьи приметы описывал ей старый пьяница Бундекер.
-Здравствуйте, вы Шинокас? – вежливо спросила Вариэль стоящего перед ней мужчину.
-Вы наверное ошиблись? – на лице мужчины отразилось явное неудовольствие. – Я Хаим Фишмал. Торговец из Альберты.
-Но вы так похожи на Шинокаса. – Протянула Вариэль.
- Да нет же! Я вообще в Шварцвальде недавно. Я из Альберты. – закатил глаза к потолку мужчина.
-Но вы ведь Шинокас! Вас знает старик Хайкман! – топнула ногой Вариэль.
-Я Хаим Фишман! – разозлился мужчина. – И я не знаю никакого Бундекера Хайкма…
Мужчина осекся и замолчал. Вариэль победно улыбнулась. Мужчина вымученно пожал плечами.
-Проклятье, я сам себя выдал… Ладно… Можете меня убить, вы ведь за этим пришли.
-Нет, конечно! – заверила его Вариэль. – Я просто пообещала Хайкману найти вас.
-Слава Одину. – перевёл дух мужчина. – А то я уж подумал вы из Рекенбер. Они бы меня точно убили.
-Рекенбер? А что это? – удивлённо спросила Вариэль.
-Счастливая… Не знаете про Рекенбер. - улыбнулся Шинокас. – Рекенбер – это крупнейшая корпорация в Шварцвальде. Ей принадлежит многое. Я сам работал на них. Это они мне приказали взорвать тот забой с рабочими. Они мне пообещали много денег. Я купился. Да, я был молодым дураком. А потом я узнал почему Рекенбер приказала взорвать тот забой в Эйнбёхе.
-Почему? – полюбопытствовала алхимик.
-В том забое была найдена новая руда. Очень интересный и не обычный минерал. Его назвали Сердце Имира. Это объявили секретом Корпорации. И заставили замолчать всех. Ну, или почти всех. Остался только я…
Аэропорт Лайтхазен как всегда встречал своим мрачным гостеприимством. Его так и хотелось покинуть по скорее. По пути на выход в город, Вариэль прихватила пару брошюр, рекламирующих отели Лайтхазена.
Медленно идя по белым улицам Лайтхазена, Вариэль смотрела на вывески и переводила шварцвальдские названия. Её гомункул лениво лежал в тележке, которая весело катилась следом за девушкой-алхимиком. Смотря по сторонам, Вариэль почувствовала как её грубо толкнул плечом невысокий щуплый паренёк, в нестираной белой майке и залатанных чёрных брюках.
-Берюмт. – пробормотал белобрысый парнишка, и пошел дальше.
-Да ничего. – пробормотала алхимик, но тут её ванилмирт стрелой выпрыгнул из тележки. Выпрыгнул, и приземлился на спину парнишки, крепко-накрепко придавив его своим весом.
-Химарь! Фу! – прикрикнула Вариэль на гомункула. Но вдруг увидела в руке у парнишки свой кошелёк. И возмущённо прикрикнула на парнишку. – Так ты украл мой кошелёк?!
-Найн фройляйн! Не надо полицей! – взмолился парнишка. – Я не трогать ваш кошелёк! Она лежать на низу. Я подбираль его. Я честная торговать зельями.
-Какими зельями? – Вариэль с любопытством отогнала гомункула, давая парнишке возможность встать.
- Вот! – парнишка протянул вместе с кошельком Вариэль и одну странную бутылочку с прозрачной жидкостью.
Пока Вариэль удивлённо рассматривала бутылочку на свет, парнишка достал из кармана потрёпанных брюк точно такую же и выпил её содержимое. Через секунду его движения были почти незаметны, и он с невероятной скоростью бросился бежать прочь. Рядом с девушкой остался только его крик : “Ауфидерзейн, думме!”
Вариэль шла по улице Розенкранцера, к отелю “Ритц”, всё ещё удивляясь прыткости и находчивости того белобрысого воришки. Её внимание привлекла группа мужчин, которая что-то активно обсуждала. Вариэль уже хотела пройти мимо, как до её ушей долетело “…Рекенбер…”. Вариэль замедлила шаг, и сделав вид что прошла мимо, спряталась за углом и принялась слушать разговор.
Одного из них, видимо главного, все называли Гольштейн. Он всем давал странные задания – то проследить за каким-то человеком, то просто найти и переписать в библиотеке-такой-то документ. Однако везде слышалось это название – Рекенбер. Рекенбер и Регенширм. Вдрег Вариэль увидела над собой тень и почувствовала как ей грубо толкнули вперёд, и ловко подсекнув ноги, уложили на мостовую.
-Гольштейн, у нас гости! – услышала Вариэль лёжа ничком на мостовой, придавленная чьей-то ногой. – Она подслушивала, как пить дать! Похоже она рун-мидгарка…
Вариэль приподняла голову и увидела мужчину в синей безрукавке, который присел перед ней на корточки.
-Ну что, госпожа шпионка? – насмешливо улыбнулся мужчина, и Вариэль по голосу узнала Гольштейна.
-Я не шпионка. – злобно пробурчала Вариэль, делая попытку встать, но чья-то нога надёжно держала её, прижав к мостовой. – Мне просто было любопытно. Я ничего не слышала толком. К тому же я всё забуду скоро.
-Конечно, забудете… - кивнул мужчина и вынул из кармана пузырёк с синей жидкостью. – Вот вариант – я вам даю эту жидкость, и вы забываете всё. Даже как дышать.
Гольштейн вынул из кармана второй пузырёк. На этот раз уже с красной жидкостью.
-Но есть и второй вариант. Я вам даю вот это зелье. И у вас ровно неделя, что бы выполнить наше задание. Прежде чем забудете, как дышать. Если выполните – мы вам дадим противоядие. Если нет – то нет.
Вариэль рукой осторожно нащупала на поясе эмбрион гомункула. Ей осталось только высвободить Химаря. Но Гольштейн устало взмахнул рукой:
-Заставьте её это выпить.
Вариэль почувствовала как со всех сторон её схватили сильные руки, и подняли её сопротивляющуюся голову. Гольштейн ножом расжал ей её сжатые зубы и влил в рот несколько глотков красной жидкости. Кто-то зажал девушке нос. Вариэль спустя минуту проглотила зелье и тяжело задышала судорожно хватая ртом воздух.
-Отлично. – казалось, Гольштейн был доволен. – Постарайтесь в течении недели принести мне бланки эксперимента, металлические бирки и кусочек Сердца Имира.
-Сердца Имира? – не поверила своим ушам Вариэль и потеряла сознание…
Очнулась алхимик за городом. В руке у неё была карточка члена Тайного Клуба. Начинался дождь…
вторник, 04 августа 2009
Не верите? Словом убить можно веру...
Ностальгия...
понедельник, 03 августа 2009
Не верите? Словом убить можно веру...
Пришла с работы и отрубилась до самого вечера. интересно - вроде и кофе пью. Чего же я так?