Внимание - эротика! Лицам до 18 лет читать не рекомендуется.
читать дальшеВновь бурлит и вскипает кровь,
И блудница приходит вновь.
Больше девственниц в мире,
Любопытство расширит,
Чем святейшее чувство - любовь.
Рыжеволосая женщина епископ медленно поднималась по лестнице огромной гостиницы Юно. В коридоре второго этажа раздавались стоны, полные адской муки. Она узнавала в них голос Алекса Грека. Но, однако, она помнила его просьбу: “В эту ночь - ни за что не входите ко мне в комнату!” Сегодня вечно спокойный паладин казалось, нервничал. И отправился к себе в номер гораздо раньше обычного. Его друг, Кир Чёрный объяснил его поведение полнолунием.
Но, на просьбу рассказать подробнее, мистик лишь пожал плечами:
-Я думал вы знаете.… Несколько лет назад, когда Грек служил в гарнизоне Нильфхейма, он участвовал в одной операции. Тогда ему в руки попала очень молодая и красивая ведьма. Грек пожалел её и отпустил, но перед тем как скрыться ведьма наслала на него проклятие. И теперь Алекс каждое полнолуние испытывает адские муки. Он запирается в комнате один, или уходит в пустыню. В такие ночи он превращается в дикого демона. Даже я побаиваиваюсь его в такие моменты.
Вспомнив эти предостережения, Берта нервно сглотнула подступивший к горлу ком. Стоны мучения продолжались, и Берта из любопытства и желания помочь подошла к двери комнаты гостиницы, где поселился Грек. Дверь комнаты против обыкновения была открыта. Берта осторожно потянула ручку замка, и та, легонько щёлкнув, открылась. Отворив дверь в номер, Берта опасливо заглянула внутрь в тёмное помещение. Никого не было видно, и она осмелилась сделать шаг в темноту. Отчетливо слышался шум бегущей воды в ванной. Берта осторожно вошла в номер, закрыв за собой дверь и внимательно оглядела комнату. Мокрые полотенца и следы были по всей комнате, вещи валялись в беспорядке, помимо доспехов видимо заблаговременно аккуратно спрятанных в углу. Пройдя на середину погруженного в темноту зала, она тихонько позвала Грека по имени.
- Алекс, у тебя всё в порядке? Ты тут жив?
Лишь всплески в ванной на какой то момент прекратились. Не услышав ответа, она прошла дальше, где от распахнутого окна, было немного лунного света. Оглядев ту часть комнаты, что была залита лунным светом, Берта вздохнула и подтянула свои белоснежные чулки, которые крепились к такому же белому кружевному поясу под красной шелковой робой епископа. Внезапно она почувствовала движение за спиной.
Большая и невероятно горячая рука зажала ей рот... Берта вцепилась своими зубами в ладонь, но тщетно. Попытки прокусить ее были столь безуспешны, как и пинать ногой кованый сапог паладина. Девушку оторвала от земли и крепко прижала к себе вторая рука мужчины. Её ребра чуть не затрещали от этих стальных объятий. Жар и горячка овладели мужчиной. Берта попыталась закричать, но смогла лишь выдать возмущённое мычание. Паладин был в таком пламенном бреду что попытки доказать ему что-то оказались бы безуспешными и бессмысленными. Епископ руками попыталась разжать объятия Грека, или хотя бы оторвать его руку от своего рта. Но тот невидяще терзал плоть перед собой подобно нифльхеймовскому маньяку, бесстыдно тиская епископшу в самых неожиданных местах, по кусочкам разрывая ее одежду, словно бы та была простой паутиной.
Епископ только охнула и, покраснев, забилась ещё отчаяннее, когда её роба попадала лоскутами вниз, на пол номера. Закаленное многими боями тело Грек Соловья было покрыто шрамами и, несмотря на холодную воду, все еще стекающую по плечам и ногам мужчины было невероятно горячим. Мускулы блестели в лунном свете и отдавали свинцом. Белое, кружевное бельё из Альдебарана, ярко выделялось на теле женщины, под лунным светом, оттеняемое более тёмной, загорелой кожей. Ногти епископа бессмысленно царапали и рвали кожу мужчины - так кошка сражается с тем, кто держит ее за шкирку.
Ажурный бюстгальтер, поддерживающий большую, налитую грудь, ходил ходуном под крепкими руками Грека, пока невыдержавшие бретельки не сорвались с громким треском с тела жертвы, открыв крупные полушария с ярко выделяющимися в ночи розовыми сосками. Кружевной шелковый пояс, на крючках державший белые чулки епископа был давно уже стянув вниз, почти к самым бёдрам, где держался чудом, зацепившись за материю шелковых трусиков, которые, несмотря на своё назначение, отчётливо показывали сквозь кружева чисто выбритый лобок Берты.
Бедро мужчины неистово ерзало между ножек несчастной, практически не оставляя шансов трусикам спастись. Они уже открыли мраморную кожу промежности, которая отнюдь не гармонировала с загаром женщины-епископа. С рычанием и ревом, громогласно раздававшимся в комнате и уж явно перебудившим всю гостиницу,
паладин отнял руки от груди своей жертвы, переместив их к ее бедрам и одним движением сорвал ее трусики. Тут Берта спиной ощутила налившуюся желанием плоть паладина, когда мужчина крепко прижал её к своему животу. Ещё сильнее забившись, женщина пыталась высвободиться их мужских объятий, но тщетно - Грек её держал всё крепче прижимая к себе. С яростью, подобной той, с которой он уходил в бой, он раз за разом разжимал руками ее сведенные колени, и с каждым разом он был все ближе к тому, чего так страстно желал.
В попытках освободится, Берта и не поняла, что ничто больше не закрывает ей рот. В ужасе она не могла даже кричать
- Найн… Кайн гемахишь… - лепетала она бессвязно, силы ее были на исходе.
Берта сопротивлялась уже из последних сил, с каждой попыткой теряя драгоценную энергию, подавляемую Греком. Наконец епископ сдалась и обессилено обмякла, поддерживаемая руками паладина. Его тело нашло ее тело, ему не нужно было помогать себе руками. В очередном яростном порыве он вошел в нее. Резко и быстро, до самого конца ее сокровенных глубин. Берта лишь испуганно охнула, почувствовав в себе длинный, массивный член паладина. Испугавшись своего собственного голоса, Берта, крепко зажала себе рот ладонью, стараясь заглушить собственные стоны.
Берта стонала не то от боли, не то от наслаждения. Что то совершенно звериное было в этом движении. Тело женщины предательски, словно воск повиновалось паладину, впустив его без малейшего сопротивления и лишь потом сжав его внутри себя. Пальцы, только что рвавшие в клочья плечи бока и спину Грека, ласково и сильно гладили спину Алекса. Боль и истома слились в одно.
Поддаваясь животному ритму этих толчков, чувствую руки паладина на своей талии, Берта ощущала нарастающее возбуждение - слишком сильными и грубыми были толчки внутри ее тела. Обессиленная Берта вновь воскресла, и начала двигать бедрами в такт,
еще больше усиливая эти движения. Её буквально разрывало от животного желания прижаться сильнее. Покрасневшие ареолы окружали её затвердевшие соски на большой, мерно покачивающейся в такт толчкам, груди.
Бурные соки девушки заливали бедра обоих партнеров, наклонившись вперёд, Берта шире расставила ноги, давая Греку больше места для действия. Словно почувствовав ее нарастающее желание, паладин заработал как паровой молот в кузнице Эйнброха, обоими руками тиская ее налившиеся металлом спелые груди, бронзовыми беззвучными колоколами покачивающимися в свете луны
Опустив свободную руку вдоль живота, проведя по гладкому, колкому лобку ладонью, епископ пальцами нащупала свой клитор. Обмакнув пальцы в уже начавший сочиться из вагины сок, женщина нежно потёрла клитор пальцами, дополнительно стимулируя себя.
-Йа… Хэщте… Бумз мишь… - невольно вырвалось у женщины из-под прикрытого ладонью рта.
Сок и семя обильно сочились по члену Алекса. Но будто не замечая этого, он все сильнее и сильнее входил в епископшу, не переставая ни на секунду иметь ее снова и снова. С пылкостью демона он овладевал ей, как будто целью его было не просто извергнуться, а овладевать ею постоянно, не зная удовлетворения. Берта в наслаждении закрывала глаза, отдаваясь полностью члену Алекса скользившему в ней, и своим пальцам, ласкающим клитор. Член его скользил по ее киске, порою выскальзывая и захватывая с собой ее губки. То натужно и тяжело, то наоборот легко и непринужденно входил он в ее пылающее лоно, заражая ее своим огнем.
Берта вскрикнула от неожиданности. Внезапный оргазм окутал её тело, мгновенно вызвав во всём теле общую судорогу и блаженство. Упав на четвереньки, она потащила за собой Грека, плотно обхватив мышцами своего влагалища его мощный член. Колени женщины дрожали и судорожно сдвигались в экстазе. Отняв руку ото рта, Берта оперлась ею об пол, выгнув красивую прямую спину.
Влагалище Берты практически выталкивало член в минуты оргазма, а Алекс, практически не замечая этого, обильно орошал ее своим семенем. Она уже не стеснялась кричать наслаждения. Буквально через пару мгновений Берта ощутила ещё одну волну оргазма поднимающегося из глубин живота. И разливающегося тёплой волной по телу. Ее дыхание участилось, а щеки горели от прилившей крови и внутреннего жара ее тела. После второго оргазма поработившего её сознание, Берта грудью опустилась на пол в изнеможении. Только её бёдра, которые держали могучие руки паладина, ходили взад-вперёд. Тесно сжимая лоном скользивший внутри женщины член.
Если бы не темнота, то румянец явно угадывался под загорелыми щеками девушки. Волосы ее растрепались и рассыпались по плечам и груди. Рыжеволосая епископ дышала все натужней и изредка постанывала. Она уже не понимала, что с ней происходит, сама поддавшись этому огненному бреду, лишь временами приходя в сознание. Что то внутри нее сопротивлялось сейчас реальности и всему что с ней связано. После волны удовольствия на мгновение мышцы ее влагалища расслабились, что вызвало лишь усиление темпа и ярости паладина. Но стоило ей вновь сжать его в себе, как возбуждение вернулось с еще больше силой. Теперь казалось, что любое его движение может вызвать очередную волну удовольствия.
-О, майн гот! Швер! - слабо стонала Берта, стараясь хоть как-то приподняться на руках. Но тело её не слушалось, она плавала в том океане удовольствия, что получала от Грека.
Светало, и красная полоска уже вот-вот должна была подняться над горизонтом, и превратиться в солнце. Тела в изнеможении лежали на полу гостиничного номера, но еще продолжали двигаться, пока в единый миг не замерли. Тяжелое дыхание удовольствия паладина перешло в ровное дыхание сна очень уставшего человека.
Берта, поняв, что Грек заснул, так и не выйдя из неё, потихоньку высвободилась из его ослабленных рук. С трудом встав на ноги, роняя крупные белые капли, сочившиеся из её промежности, епископ шатающейся походкой поплелась по номеру. Собрав своё бельё и лоскуты робы, она направилась к выходу.
-Уже уходишь? – отчетливо спросил Грек Соловей, лежа на полу и не открывая глаз.
-Ах ты, зараза! – мгновенно вскипела Берта, выпуская из рук бельё и лоскуты ткани. Грозно уперев руки в бока, и ничуть не смущаясь нагло развалившегося на полу голого паладина, обнаженная женщина продолжила. - Грек, ты обязан на мне жениться... ты это понимаешь?
-Не-а. – раздалось в ответ. - На племяннице? Ты что?
-Да после того, что ты сделал ночью, ты обязан! – Берта была неумолима.
-Церковь не одобрит… - вяло возразил Алекс Грек.
-Вот именно что церковь не одобрит! – Берта возмущённо возвышалась над Греком, чьи глаза внимательно изучали её тело снизу доверху.
- А кто просил тебя вламываться ночью в мою комнату? – нахмурился паладин. – Да, и потом ты неравнодушна к молодым послушницам. Как быть с этим?
- А кто тебя просил меня начать лапать? И я РАВНОДУШНА к молодым послушницам! – возмутилась женщина-епископ.
-А зачем ты, зная о моём проклятии, ходила в полнолунье в эту комнату? – нагло улыбнулся Алекс, и картинно покачал головой. – Всё, теперь я буду навек несчастен и никогда не прощу себе того, что случилось…
- Пфффф! Я не знала, что у тебя за проклятие и в чём оно выражается! – фыркнула Берта. -
Несчастен? А мне показалось наоборот! Тебе было очень хорошо тогда!
Грек не нашелся что ответить.
-Ладно, чего с тебя взять-то? – насупилась Берта, отвернувшись от Грека. – Ты мне хоть одежду купи, не буду же я вечно сидеть в твоем номере?